Любой проект, особенно такой масштабный, как небоскрёб, отель, торговый центр или стадион, от идеи до воплощения должен пройти через множество этапов, и, конечно, на этом пути обязательно встречаются трудности — то очередной кризис случится, то заказчик не сойдётся характерами с исполнителем, то закон об охране памятников архитектуры помешает ????. Если бы всё всегда шло гладко и каждая идея обязательно воплощалась бы в жизнь, современный Екатеринбург был бы совсем другим.
Посмотрим, какими были на бумаге «Пассаж», «Екатеринбург-Сити», башня «Исеть», «Февральская революция», «Центральный стадион» и «Высоцкий» и что получилось в итоге.
Башня Исеть
Башня «Исеть» входит в Екатеринбург-Сити, но заслуживает отдельного упоминания. Первоначальный проект разработало французское архитектурное бюро «Valode&Pistre» ещё в 2006 году.
Закрученная верхушка — дань уважения легендарной конструктивистской башне Владимира Татлина. Панорамный вид на город, на верхних этажах — зимние сады.
Благодаря отделке из стекла и полированной меди башня была бы яркой, рыжеватой. 
Сдать Сити планировали ещё к саммиту ШОС в 2009 году. Как водится, в 2008 случился кризис, стройка заморозилась, застройщик потребовал у французов вернуть часть гонорара, и рыжая «Исеть» осталась на бумаге.
Отличительной чертой башни является её фасад — повёрнутые относительно плоскости фасада стеклянные элементы визуально подчеркивают вертикальность башни, а их тонкие цветные грани создают разное восприятие здания в зависимости от угла зрения.
цитата с сайта бюро Вернера Зобека 
В реальности башня выглядит всё-таки более гладкой и округлой. 
В тёмное время суток небоскрёб переливается всеми цветами, перекликаясь с медиа-фасадом Ельцин-Центра. Красиво, что ни говори. 
Екатеринбург-Сити
Первоначальный проект, куда входила и башня Исеть, разработало всё то же французское бюро «Valode&Pistre». В комплекс, кроме Исети, входило ещё три небоскрёба, отель «Хаятт» и крытая торговая галерея. 
Впоследствии небоскрёбы видоизменились. Это всё ещё французский проект: разноцветные башни «Татищев», «де Геннин», «Урал». Их уже никогда не построят. 
Одновременно с Сити рядом начали строить «Демидов-Плаза», который состоял из высотки и конгресс-холла. Стройка на несколько лет остановилась, потом малоэтажную часть отдали Ельцин-Центру, а высотку достроили как «Демидов». 
Итого, из всего первоначального Сити построили только самый маленький «Хаятт», успели до 2009 года. Потом появилась переделанная «Исеть» и присоединился «Демидов», который изначально к нему не относился. На сегодня деловой квартал «Екатеринбург-Сити» выглядит так. 
Проектов его дальнейшего развития тоже немало. Всё это, скорее всего, тоже никогда не будет построено. 
Февральская революция
Жилой небоскрёб «Февральская революция» архитектурно дополняет Екатеринбург-Сити. Это пример того, когда получается лучше, чем было — в проекте дом назывался «De Luxe» и был на целых 10 этажей ниже.
Пассаж
Проект скандального торгового центра от «Общества Малышева, 73» несколько раз видоизменялся.
Самые первые варианты «реконструкции» старого Пассажа напоминали скорее ларьки, которые стояли на Вайнера в 90-е. Потом появился этот вариант. У него было несколько модификаций. Например, такая — полукругом и с «висячими садами» наверху.
На разных рендерах было разное количество деревьев, разные фонтаны, пропорции здания «плавали». С самого начала казалось, что ТЦ будет выше здания горадминистрации, но появлялись и такие лукавые картинки, на которых будущий Пассаж как минимум вдвое меньше и вдвое дальше от проезжей части и прикрыт высокими деревьями.
Итоговый проект упростился настолько, насколько это вообще было возможно. Исчезли арки и висячие сады, вместо маленькой аккуратной вывески появилась ого-го какая, а сквер стал ещё обширнее, чем был. Итог. Вместо сквера — редкие клёны на клумбах вперемежку со спорными ржавыми украшениями.
Вместо маленького круглого фонтана — сухой фонтан, в котором в жаркую погоду плескаются раздетые дети.
Екатеринбург Арена
Стадион к Чемпионату мира по футболу решено было строить на основе старинного Центрального стадиона. Вариантов реконструкции было несколько. Проект «Уральский сапфир». Стены старого стадиона закрыты прозрачным стеклом. Был и такой проект. И такой — красиво, но невыполнимо, и от старого стадиона остаётся один декоративный фасад.
Итоговый проект, как и в случае с «Пассажем» и «Исетью», упростился донельзя. От исторического Центрального стадиона остался-таки один фасад. Чтобы увеличить вместимость, понадобились выносные трибуны. Из-за них стадион стал объектом насмешек в интернете.
Окончательный вариант таким и вышел, за исключением того, что цвет старого Центрального стадиона изменили на исторический серо-оливковый.
Высоцкий
Самый известный небоскрёб Екатеринбурга «Высоцкий» каким был в проекте, таким и остался. Ну, или почти. Пропала только стеклянная корона. Спасибо за рендеры форуму skyscrapercity.com.
Архитектор Ельцин-центра — о правиле «пяти э» и авангарде :: Дизайн :: РБК Недвижимость
Основатель архитектурного бюро Bernaskoni Борис Бернаскони рассказал о строительстве Президентского центра Бориса Ельцина и влиянии авангарда на современную архитектуру
Архитектор Борис Бернаскони
Bernaskoni — московское архитектурное бюро, основанное в 2000 году Борисом Бернаскони. Компания занимается проектированием общественных, жилых зданий и интерьеров, а также промышленным дизайном и маркетингом.
Среди крупнейших реализованных проектов — общественные здания Matrex и «Гиперкуб» в инновационном центре «Сколково», здание Ельцин-центра в Екатеринбурге, интерьеры офиса компании BBDO, магазина Grand Cru и кафе Ragout в Москве.
— Вы часто говорите, что вам хочется делать авангардную архитектуру. Но спроса на нее в России нет. Как совместить это желание и стремление быть коммерчески успешным?
— Искать правильных заказчиков, отстаивать свой взгляд на профессию.
Спроса на авангардную архитектуру в нашей стране действительно нет, и связано это исключительно с робостью заказчиков и общества в целом, с его нежеланием выходить за рамки моделей, которые уже давно умерли. То есть — малым присутствием вкуса, отставанием от того, что сегодня происходит в мире. Старые модели уже не работают.
«Гиперкуб» — первое здание в инновационном центре «Сколково» ( Bernaskoni)
— Но спрос на них есть.
— Конечно, можно лечиться пиявками. Но традиционная медицина, к которой они относятся, значительно уступает современной по разным причинам. Мы держимся за то, что уходит, и не можем принять то, что приходит.
Простой пример: все хотят приехать вечером домой, припарковать свою машину в гараже, прямо оттуда выйти на кухню, заварить чай и смотреть телевизор. Люди привыкли к такому укладу жизни и не хотят его менять. Но жизнь идет вперед.
Автомобили скоро будут не нужны, потому что придет каршеринг; телевизоры — тоже не нужны, потому что информация станет поступать с других носителей и в любое удобное для вас время; самим готовить ужин тоже не обязательно — во всех ресторанах есть служба доставки готовой еды, и ее стоимость сопоставима с ценами в супермаркете.
Все это — принципиально другой образ жизни, который требует новых форм. Архитектура — одна из немногих сфер, способная эти формы предложить. Я убежден, что вся современная экономика может быть построена только на архитектуре.
Здание Matrex в иннограде «Сколково» ( Bernaskoni)
— Ваше здание Matrex в «Сколково» — как раз про это?
— Да, потому что оно предлагает новую типологию, набор функций, необходимых для работы небольших инновационных бизнесов. Не банальная архитектура, а эмоциональная — наполненная формами и функциями. Matrex напоминает трансформер, который позволяет адаптировать пространство под любое событие — культурное, научное, общественное.
— Это и есть архитектура будущего — здания-конструкторы, набор готовых модулей для тех или иных функций?
— Конечно, нет — и, конечно, да. Конечно, нет, потому что архитектура все же искусство и вы всегда разглядите в ее эстетике творца. Конечно, да, потому что вы должны почувствовать мысль конструктора. А архитектор и конструктор — это одно лицо, реализующее среду вашего обитания.
— Что для этого нужно сделать?
— Развивать не только строительный, но и архитектурный рынок. Заявления о том, что мы построили столько-то миллионов квадратных метров жилья, сегодня смешны — такими категориями уже давно никто в мире не оперирует.
Вместе с количеством квадратных метров важно качество среды, ее эффективность. Именно поэтому нужно поддерживать архитектурный рынок на социальном, образовательном, финансовом, законодательном уровне и беречь наследие.
— С сохранением архитектурного наследия, особенно авангардного, у нас проблема.
— Но решается она до банального просто — исторические здания нужно реставрировать, превращать их в музеи. От этого выиграют все: и архитекторы, и девелоперы, и общество, и градозащитники.
Авангард — визитная карточка России в мире. Любой иностранец знает, что такое Дом Наркомфина и чем он прекрасен.
Вся современная архитектура вышла из нашего авангарда, это написано в любом учебнике по истории архитектуры.
Здание Ельцин-центра в Екатеринбурге ( Bernaskoni)
— Один из самых обсуждаемых ваших проектов последнего времени — здание Ельцин-центра в Екатеринбурге. Чем он вас заинтересовал?
— Мне было интересно наполнить его теми функциями, которые он в итоге получил, и поместить в существующий городской контекст.
Дело в том, что это не только музей: там есть и офисы, которые сдаются в аренду, и атриум, где можно проводить концерты, и кафе, и книжный магазин, и образовательный центр.
В техзадании были прописаны всего три функции: архив, библиотека и музей. Сейчас уже всем понятно, что только с этими тремя функциями музей был бы менее интересен.
— Сложно было убедить заказчика в том, что нужны дополнительные функции?
— Да, сложно. Наши предложения предсказуемо вызвали протесты. Трудно противостоять в проектах, где уже кто-то поработал. На любом уровне. Ведь тем, кто уже что-то сделал, кажется, что наступил финал и вот-вот зазвучат фанфары. Профессионализм наказуем. По крайней мере — непредсказуем результат твоей профессиональной деятельности в области рабочих отношений в проекте.
— Почему вы решили реконструировать здание бывшего торгового центра, а не построить новое?
— Дешевле и проще было бы построить новое здание, но Екатеринбург — сложный город с точки зрения согласования нового строительства. Найти площадку для музея по какой-то причине было чрезвычайно тяжело, и заказчик выбрал реконструкцию.
— Для вас было важно, что это музей именно Ельцина? Личное отношение к нему как-то отражено в архитектуре здания?
— Конечно. Я всегда связываю форму с сутью. Ельцин был мощным персонажем, радикально менявшим пространство вокруг себя. То же самое мы сделали с этим зданием.
Мы пристроили к нему дополнительное крыло, которое врезается в существующую конструкцию и модифицирует ее структуру — это очень характерно для авангардной архитектуры.
Интерьер мы тоже полностью поменяли, разработали дизайн-код всего пространства, сделали навигацию, фирменный стиль. Все это работает на создание ощущения чего-то другого, какой-то другой среды. Это Ельцин и есть.
Проект нового здания морского порта «Азов» ( Bernaskoni)
— Что с вашим проектом нового здания морского порта «Азов»? Осенью он был на согласовании, но строительство так и не началось.
— К сожалению, у этого проекта слабая поддержка со стороны властей. Мне непонятно, почему так происходит. Очевидно, требуется хороший пендель, тогда все и закрутится.
— Вы не слишком активно участвуете в московских проектах — больше известно про вашу работу в регионах. Это принципиальная позиция или стечение обстоятельств?
— Я — как врач: работаю с тем, что есть. Так складывается, что больше заказов в регионах, но это не принципиальная позиция. Вообще, не отношусь к архитектуре как к бизнесу и не просчитываю каждое решение на сто шагов вперед.
— Тем не менее у вас большой офис, который нужно поддерживать.
— Да, больше 50 человек, и мы стараемся зарабатывать, не идя на компромиссы с профессиональной совестью. У нас довольно много проектов и от частных заказчиков, и от корпораций. С государством только не работаем.
— Почему?
— Работали когда-то, но там все очень сложно — от бюрократических дебрей, через которые нормальному человеку не продраться, до выделения денег. Государство пока не сформировало схему, в которой присутствовал бы эффективный заказчик.
Я имею в виду не того заказчика, который инициирует проект, а технического заказчика, ведущего проект от начала до конца. Пока не будет хорошей службы заказчика, у нас не будет и хорошей архитектуры.
Сегодня на рынке есть много посреднических компаний, но они, к сожалению, не справляются со своей задачей, поэтому то, что у нас строят, чаще всего не соответствует стандартам современной архитектуры. Я недавно вернулся из Мюнхена, где проходила международная архитектурно-строительная выставка BAU.
Так вот, если два года назад я констатировал, что Россия отстает от развитых стран на 50 лет, то сейчас, побывав на этой выставке, могу сказать, что это отставание минимум на 100 лет. И связано оно в первую очередь с отсутствием нормального института заказчика.
— Кто заинтересован в том, чтобы его не было?
— Могу сказать, кто точно заинтересован в том, чтобы он был — это мы с вами. В этом заинтересован каждый отдельный горожанин. Причем заинтересованность становится все острее, потому что люди платят за капитальный ремонт, коммунальные услуги, дороги и хотят получить определенное качество.
— Представления заказчиков о качестве как-то изменились за то время, что вы на рынке?
— Да, за последние двадцать лет успело смениться поколение. Люди из девяностых потихоньку уходят — это хорошо, потому что у них сильная психологическая травма и работать с ними практически невозможно.
На первый план выходит поколение двухтысячных — люди, успевшие поездить по миру. Они видят, что кирпичные дома никто уже не строит, а все строят каркасные, которые в сто раз эффективнее и дешевле.
И сейчас растет спрос на такие дома.
Доступный загородный дом ( Bernaskoni)
— Во всем мире сейчас много говорят о социальной архитектуре — не случайно этой теме была посвящена последняя Венецианская биеннале. С чем это связано, по-вашему, и почему в России интереса к социальной архитектуре нет?
— Для начала надо понять, что это такое. На Западе социальной архитектурой называют совместные проекты девелоперов и государства по строительству доступного жилья.
Работая в таком партнерстве, девелопер получает прибыль, и не 4–5%, как обычно (для Австрии, например), а 1–2%. Тем не менее это прибыль и девелопер заинтересован в ее получении. В России девелоперы привыкли получать не менее 20–35% — эта цифра будет постепенно уменьшаться.
Сейчас в строительстве социального жилья у нас никто не заинтересован, и вряд ли ситуация изменится в ближайшее время. Лично я это считаю большой ошибкой, потому что архитектура — важнейший социальный фильтр, через который проходит каждый человек.
Живя в нашей среде, люди к сорока годам получают серьезные психологические травмы, чувствуют обиду и враждебность по отношению к миру.
— Какой должна быть социальная архитектура применительно к нашим условиям?
— Она должна отвечать принципу «пяти э»: эмоциональность, энергоэффективность, экологичность, эргономичность, экономичность. Вся Европа застроена именно таким жильем.
Как правило, это невысотная застройка, потому что малоэтажные дома дешевле и проще в эксплуатации, они человечнее и комфортнее. Вообще, идеальное жилье — это загородный дом, или дача, которая в наших условиях решает массу социальных проблем.
Если бы у наших людей не было шести соток, куда можно уехать и хотя бы на несколько дней отключиться от всех проблем, агрессия выбрасывалась бы на улицу.
«Ельцин-центр»: как сделать музей из торгового центра
Открывшийся в конце прошлого года в Екатеринбурге «Ельцин-центр» за новогодние каникулы посетили более 15 тыс. человек. Это первый показатель того, что отношение к эпохе 1990-х меняется — ею начинают интересоваться. «Афиша» попросила авторов и посетителей центра рассказать, как он устроен.
Все началось десять лет назад, когда архитектора Бориса Бернаскони пригласили поговорить о том, как мог бы выглядеть музей первого президента России.
Найти пустой участок земли в Екатеринбурге оказалось невозможно, проще было взять уже готовое здание и перестроить его в музей.
Выбрали недостроенный торговый центр по проекту екатеринбургского архитектора Сергея Алейникова, который располагался в выдающемся месте — на берегу реки, в центре городского Сити.
Борис Бернаскони
архитектор, автор Ельцин-центра
«Я помню очень хорошо, как мы долго искали участок. Проблема в том, что в Екатеринбурге нет вообще свободной земли, ни одного квадратного метра.
Сначала нашли один участок, но он куда-то исчез, с другой территорией тоже не сложилось. Это была какая-то магическая вещь: помню свое удивление.
Я думал, что город нужен, для того чтобы строить, а в Екатеринбурге этого просто нельзя делать. Может быть, это вообще не город?»
Первоначальная задумка предполагала полное разрушение недостроенного ТЦ, чтобы возвести ельцинский центр с нуля. Шопинг-молл был сложно устроен по структуре и совсем не подходил для экспозиционных задач — проще было бы подготовить новый проект.
Шанс превратить во что-то осмысленное дурацкую громадину, строительство которой было заморожено в кризис 2008-го, в Екатеринбурге восприняли с облегчением.
В качестве первого шага перед зданием установили памятник Ельцину, чтобы закрепить участок за музеем и застраховаться от риска возвращения к идее его коммерческого использования.
Борис Бернаскони: «Изначально я мечтал построить новое здание. Но в итоге реконструировал уже существующий объект с теми качеством и скоростью (реконструкция продолжалась 4 года. — Прим. ред.
), которых можно достичь в Екатеринбурге. Был выбран достаточно простой прием — добавить новую форму, которая и станет знаком президентского центра.
Получился пример перспективного направления: в городах много скрытых ресурсов, которые можно использовать заново».
Как выглядит «Ельцин-центр»
Если пользоваться шаблонными фразами, то проект Бернаскони выглядит как единство и борьба противоположностей. Он похож на ошибку в системе, своего рода «архитектурный глюк». В типичный лужковский торговый центр нулевых вставлен алюминиевый фасад от Бернаскони.
В архитектурном смысле новый функционал укладывается во встроенную в здание форму, которая как бы олицетворяет знаменитую ельцинскую «загогулину». Видимый издалека вертикальный фасад переходит в обьем главного входа и в кафе на крыше, а затем, по замыслу Бернаскони, он должен рифмоваться с пешеходным мостом через реку.
Его обязался построить город, но денег на него пока не нашли.
По-видимому, уже к лету за фасадом появятся LED-панели — на открытие «Ельцин-центра» они просто не успели приехать, — и вся поверхность здания будет работать как огромный экран. Рядом с центром стоит огромная гостиница, театр и жилой небоскреб — среди них он не доминирует, но смотрится контрастно благодаря графике на фасаде.
Борис Бернаскони: «Новое сооружение довольно нейтральное и скромное по отношению к окружающей застройке. Но если присмотреться, то его четкий и выверенный силуэт своей поверхностью отличается от всего, что есть в городе.
Я бы не стал рассматривать эту форму как архитектуру — это такая городская суперграфика. Айдентика оболочки фасада переходит в интерьер — в навигацию и сувениры.
Например, круглый элемент фасада стал значком, который можно приобрести в музейной лавочке, так что графика встречается здесь и снаружи, и внутри.
С точки зрения программы, здание кроме музея и архива предлагает пользователю еще и большое количество различных городских функций — тут можно прогуливаться, назначать встречи. «Ельцин-центр» является таким образом естественной средой и продолжением города».
Что говорят про проект архитекторы
Стефано Боэри
бывший главред журналов Domus и Abitare, автор проекта Bosco Verticale в Милане, профессор городского планирования Политехнического университета Милана
«Здание я видел только на фотографиях и не могу судить о нем в деталях, но чистый и лаконичный подход, который предложил Бернаскони, мне кажется интересным. Мне думается, что такая полупрозрачность фасада является ответом на современную ситуацию в российской политике».
Жан Пистр
сооснователь бюро Valode & Pistre, построившего Музей современного искусства в Бордо, председатель городского совета «Сколково»
«Выразить в архитектурном здании жизнь и политическую карьеру главы государства — одна из самых непростых задач для архитектора. Жизненный путь таких людей обычно настолько сложный, что трудно свести его к одному статичному и завершенному объему.
Борис Бернаскони предлагает публике не здание, а путь, выстроенный в пространстве вокруг объемов, формирующих вехи жизни. Он отступает от канонов классической композиции и обращается к метафоре, которая отражает новый путь России, а этот путь как раз и открыл Борис Ельцин.
Архитектуру этого здания нельзя назвать ни официальной, ни помпезной. Такая форма приводит к новому пониманию личности Ельцина: он тоже осмелился выйти за рамки привычного пути и смог убедить в этом своих современников.
Сложный и деликатный, одновременно закрытый и прозрачный фасад иллюстрирует в интимном масштабе многогранность человека, которому он отдает честь».
Экспозиция
Оформлением выставочной части музея, рассказывающей о жизни Ельцина и истории России в переломный момент, занимались американцы Ralph Appelbaum Associates.
Эта компания известна в первую очередь проектом Музея холокоста в Вашингтоне 1993 года, и за последние 20 лет они стали едва ли не самыми заметными специалистами по разработке музейных экспозиций.
Они придумывали дизайн и концепцию выставочного центра под вашингтонским Капитолием, делали американский Музей Первой мировой войны в Канзасе и лондонский Музей транспорта. В Москве RAA готовили выставочное пространство Еврейского музея и центра толерантности.
Но если у экспозиции Еврейского музея нет линейной структуры — в принципе, осмотр можно начинать с любой точки, — то в Ельцинском центре сформулирована четкая пространственно-временная концепция, выстроенная как путешествие сквозь 90-е.
При этом драматургией погружения во время занимался не дизайнер или историк, а кинорежиссер — Павел Лунгин. Дав четкую отсылку к библейским дням творения, он сосредоточил события десятилетия вокруг ключевых семи дней 90-х.
Каждому из них посвящен набор медиа и артефактов — от ядерного чемоданчика до прилавка разоренного дефицитом магазина и всамделишного троллейбуса, на котором Ельцин ездил на работу в Моссовет.
С одной стороны, устройство выставки напоминает принцип парфеновских «Намедни», придавая ключевым событиям и явлениям эпохи определенный градус развлекательности.
С другой стороны, концепция Лунгина и реализация RAA создают такие пространственно-временные эффекты, которые в традиционном музее с документами и пиджаками под стеклом были бы невозможны.
Например, выходя из зала-квартиры, где по телевизору играет «Лебединое озеро», попадаешь на баррикады времен путча — с шумом и световыми вспышками.
Павел Лунгин
кинорежиссер, автор идеи экспозиции «7 дней»
«Когда ко мне Юмашевы обратились с предложением сделать музей, то я сразу согласился. Я считаю, что отношение нашего общества к Ельцину одно из самых неумных и неблагодарных, насколько это возможно. Мой долг был рассказать его историю.
Концепция музея в XXI веке поменялась. Из ангара, где сложены вещи, музей превращается во время, которое ты в нем проводишь.
Но эти два часа в музее должны быть определенным образом организованы: ты с чем-то сюда приходишь и с чем-то должен выйти. В этом смысле современный музей похож на фильм.
У меня не было никаких сил выставлять фотографию Бориса Николаевича в седьмом классе и рассказывать, как Ельцин родился и женился.
Концепция возникла, когда я побывал на месте будущего музея и увидел недостроенный массив здания с круглой шайбой посередке, где гулял ветер. Я понял, что шайбу надо разрезать как пирог — на семь дней, семь моментов из жизни.
Мне хотелось брать сложные дни, когда Ельцин был в критических ситуациях, ведь это свойство его характера — выходить из кризисов. Получилась история про семь дней, которые изменили Россию.
Каждый зал — это один день, и в каждом — информация вокруг этого дня, где заодно рассказывается история из жизни Бориса Николаевича.
Получилось что-то вроде семисерийного сериала, который цепляет так, чтобы хотелось смотреть дальше. Он не доводит сюжет до конца и будто требует продолжения.
Таня Юмашева сказала, что у них сохранилась обстановка подлинного кабинета Ельцина, и я подумал, что в конце — после невероятной какофонии звуков, шумов, песен и речей — мы должны попасть в пустой кабинет, где нет человека за столом, но возникает ощущение, будто он только что вышел.
Висит его пиджак на стуле, чашка чая стоит и работает камера, которая говорит его обращение в пустоту «Я ухожу» — но его уже нет».
Владимир Дубосарский
художник, участник экспозиции «90-е» в «Ельцин-центре», посетитель музея
«Музей получился компактным, но в то же время убедительным и достоверным. Несмотря на всю праздность, в которой мы приехали на открытие, я действительно заново проживал те события, пока проходил по лабиринту.
Какие-то вещи показались более сложными: здесь есть и воспоминания людей, о которых я не мог знать тогда.
Удивило обилие новых технологий — они внедрены ненавязчиво, но ровно в том количестве, сколько их нужно, чтобы раскрыть тему».
Внутренняя инфрастрактура
Кроме самой экспозиции и библиотеки — ее положено иметь музею по закону — здесь также функционирует образовательный центр, есть конференц-зал, открыт книжный магазин «Пиотровский», который переехал в Екатеринбург из Перми, и работает кафе «1991».
Кормят и бургером, и блюдами советской кухни, и черемуховым пирогом по рецепту Наины Ельциной; поят уральским крафтовым пивом. Всеми этими пространствами также занималось архитектурное бюро Бориса Бернаскони.
Они же разрабатывали цветовой код «Ельцин-центра» и внутреннюю навигацию.
Михаил Котомин
замдиректора издательства Ad Marginem, один из первых посетителей «Ельцин-центра»
«Получился такой блуждающий голландец, а не просто отдельный музей. То, как вписан Ельцин в эпоху 1980–1990-х, впечатляет. С одной стороны, пространство неуловимо напоминает торговые центры, которые заполонили весь Екатеринбург. С другой, появление такого большого динамического саркофага изменит ситуацию в городе.
Она уже меняется: в «Ельцин-центре» открыт шикарный книжный магазин, есть возможности для проекций, проведения конференций. Сам музей похож на инсталляцию Ильи Кабакова, только в голливудском масштабе. Получился увлекательный аттракцион, который переводит фигуру Ельцина в масштаб Горбачева.
Я представляю, как это воспринимается интуристом.
Вообще, глядя на торговые центры, заполнившие Екатеринбург, становится понятно, как родился ельцинский проект в России, как кирпичные элитные строения 1980-х и осколки советского модернизма плавно перетекают в эти ТЦ, которые тут везде: от окраин и до центра.
Моллы меняют структуру города: здесь метро специально под них перестраивалось. В Екатеринбурге в городской среде сплавлены местные версии цековских домов и экспериментальные куски Чертаново, мир евроремонта и кооперативной недвижимости 80-х.
В этой линии супермаркет и музей одновременно очень органично смотрятся».
Еще одна экспозиция в бывшем ТЦ — выставка, посвященная искусству 1990-х. Это временный проект на втором этаже, который собирала хозяйка и куратор «XL-галереи» Елена Селина. Всего представлено более 50 работ из частных фондов, так или иначе связанных с политикой или реакцией на политику того времени.
Елена Селина
галерист, куратор выставки «90-е» в «Ельцин-центре»
«Я предупредила организаторов, что буду показывать выставку без купюр — как если бы проект был реализован в Москве и в лучшие времена. Они согласились. И это замечательно, потому что мне важно было показать и сказать, что в 1990-е не было цензуры и искусство развивалось свободно. Оно только так и может развиваться.
Организующим элементом «90-х» является хроника, которая идет вперемешку, — общественно-политическая и художественная. Это было нужно, чтобы показать зашкаливавшую интенсивность художественной жизни, чтобы работы выступали в качестве равноправного документального свидетельства.
Выставка получилась атмосферной и — неизбежно — тематически узкой, потому что мне были важны связи, которые возникали между художественными событиями и событиями в общественной жизни страны».
Дмитрий Гутов
художник, один из участников экспозиции «90-е» в «Ельцин-центре»
«Мне очень понравилась вся идея с инсталляцией: переход из одного экстремального события в другое. Особенно зверски остроумным получилось начало: первое, что видно при входе, — представительский автомобиль и выставка подарков вождю. Со мной вместе в зал заходил Лева Евзович из AES — так у него глаза на лоб полезли.
Он решил, что весь музей будет выглядеть в таком ключе, жутко пафосно — как подарки в Пушкинском музее к 70-летию Сталина. А потом сразу же начиналась чудовищная история 90-х годов, которую многие еще помнят. Самое главное, что музей приобретет смысл, только если станет аккумуляцией документов этой эпохи и настоящим исследованием.
Без этого все в «Ельцин-центре» останется таким остроумным способом представить время».
Помимо сложной судьбы здания с «Ельцин-центром» связан еще один казус. В 2014 году почти перестроенному проекту внезапно вручили премию «Рука мастера» Союза архитекторов России. Награда ушла в руки автору ТЦ Сергею Алейникову, который к его окончательной версии имеет весьма условное отношение, зато собирается расширяться и открывать офис в Нью-Йорке.
Эта ситуация красноречиво иллюстрирует весь абсурд российской жизни, которая с ельцинских времен не стала понятнее. Бернаскони говорит, что чудесное превращение молла в современный музей, посвященный эпохе, которую сейчас и ненавидят, и вспоминают с ностальгией, может развернутся обратно, если у здания появится коммерческий потенциал.
После новогодних каникул стало очевидно, что центр превратился в важную городскую достопримечательность и может стимулировать новый туристический поток. Однако если вспомнить, что второй выдающийся российский новый музей 2015 года — «Гараж» Рема Колхаса — тоже переделка старого здания, напрашиваются грустные мысли о состоянии архитектуры.
Елена Гонсалес
архитектурный критик и куратор
«Я считаю, что «Ельцин-центр» — это профанация профессии архитектора. Переделка уродливого долгостроя в значимое общественное пространство не повышает качество этой архитектуры.
Напротив, это «приспособление» показывает, как плохая архитектура понижает статус важного для города и страны публичного объекта. Если бы из этого офисно-торгового центра сделали офисно-торговый центр получше, вопросов бы не возникало.
Но сейчас приходится говорить о том, что статус общественных пространств — музеев, мемориалов, библиотек — у нас в стране крайне низкий».
Ольга Свиблова
директор Московского дома фотографии, одна из первых гостей «Ельцин-центра»
«Сделать из этой невероятно уродливой архитектуры что-то, притягивающее посетителей, было дико сложной задачей. Я думаю, что музей вытянет город, он этого достоин.
Культурные пространства не метафора: с них начинается преображение среды.
Я знаю много чудесных художников из Екатеринбурга, там проходит Екатеринбургская биеннале, и уверена, что «Ельцин-центр» станет центром притяжения: пространство всегда становится очень важным фактором развития местной культуры.
Сам музей — это закономерное следствие 1990-х, времени, которое оставило нам ужасную архитектуру, которую мы совершенно несправедливо называем лужковской. Но посмотрите на другие города: там строили также, как в Москве.
Архитектура — вещь очень честная, это наше зеркало: какой был народ — такой архитектура и стала. Не будем себя казнить за то, откуда мы пришли.
Будем радоваться тому, что мы смогли прийти к чему-то другому, в том числе «Ельцин-центру».
Я надеюсь, что выставочное пространство, где проходит замечательная выставка Лены Селиной, будет жить дальше, и выставки станут меняться. Начнется образовательная программа — и будет работать библиотека.
Это нельзя запланировать, залог успешной работы проекта — живые люди, которые строили центр с невероятной любовью.
На открытии мы пили чудесную наливку, сделанную лично Наиной Ельциной с точно такой же любовью».
Павел Лунгин: «Мне кажется, что торговым центром это станет, только если внизу откроются лавки и будут продавать колготки.
Музей сделан так, что залы просто трудно представить пустыми и пыльными: «Ельцин-центр» притягивает людей в огромном количестве просто потому, что они ничего такого никогда не видели.
Но сквозь это «никогда не видели» проступает послание, что свобода была выбором России, а не то, что она досталась нам сама собой. Это и была главная идея этого времени: что за свободу надо бороться, что свобода — это хорошо, хотя и тяжело».
Расписание и билеты
Подробнее на «Афише»
Новый архитектурный облик России I Высотные доминанты Екатеринбурга ч.1
Екатеринбург-Сити — строящийся деловой квартал в центре Екатеринбурга. По проекту он должен объединить более 400 тыс. кв. м коммерческих и торговых площадей, офисов, гостиниц, развлекательных центров, кафе и ресторанов.
Запланировано возвести 12 объектов: четыре офисные высотки, бизнес-парк, с акцентом на представителей малого и среднего бизнеса, так называемая торговая галерея и две гостиницы. Площадь квартала составит пять гектаров.
Далее речь пойдет об объектах Екатеринбург-Сити, как возводимых, так и запланированных.
- Проект нового делового квартала принадлежит французскому архитектурному бюро Valode&Pistre Architects, известному, в частности, за проекты небоскребов Opus 12 и T1:
- Прежде, чем перейти непосредственно к строящимся и построенным зданиям, предлагаю рассмотреть проекты планируемых к возведению небоскребов, чтобы оценить масштаб и больше к ним не возвращаться.
- Башня Урал | 70 этажей, 380 метровИспользование:офисы, рестораны,конференц-залы. Площадь:102 500 м2
- Башня Татищев | 35 этажейИспользование:офисы, рестораны,конференц-залы. Общая площадь:78 000 м2
- Башня Геннин | 50 этажей
- Использование:офисы, рестораны,конференц-залы. Общая площадь:96 000 м2
- Ко всему этому прилагается Бульвар Екатерины (трехуровневая крытая галерея магазинов,кафешек, ресторанчиков ) и Бизнес-парк (комплекс офисов класса А).
- Использование:коммерция, офисы. Общая площадь:44 000 м2
- В данный момент на территории Екатеринбург-Сити осуществляется строительство или уже возведены следующие здания:
- Гостиница Hyatt Regency Ekaterinburg | 21 этаж, 83 метра
Hyatt Regency Ekaterinburg — пятизвёздочная гостиница в Екатеринбурге, на набережной реки Исеть. Открыта весной 2009 года. Представляет собой 20-этажное здание с 296 номерами, 56 из которых класса люкс, несколькими ресторанами и барами, фитнес-центром, спа-комплексом, несколькими банкетными залами, конгресс-холлом. Входит в крупномасштабный проект зданий делового квартала Екатеринбург-Сити.
- Рендеры проекта гостиницы:
- Апрель 2006 года:
- Август 2007 года:
- Гостиница Hyatt Regency Ekaterinburg сегодня:
- Башня DEMIDOF | 33 этажа, 124 метра
«Деловой центр «DEMIDOF» – это одно из первых возведенных зданий архитектурного ансамбля Екатеринбург-Сити. Центр включает два здания, одно из которых 9-этажный многофункциональный комплекс с торговой галереей (Демидов-Плаза / Ельцин-Центр). Второе здание комплекса – 33-этажный деловой центр «DEMIDOF». Здания соединены между собой галереей.
Презентация:
Макет Президентского центра имени Б.Н.Ельцина (на переднем плане) и башни DEMIDOF. Как видно из презентации, внешний вид башни претерпел некоторые изменения:
Визуализации экстерьера проекта Ельцин Центра от компаний Bernaskoni и интерьеров от компании Ralph Appelbaum Associates (реализация под сомнением):
Ельцин-Центр сегодня; впоследствии внутри разместится музей, а в просторном фойе будут подвешены два кинозала:
Оттенок стекла несколько отличается от представленного на макете…в лучшую сторону. В данный момент ведутся работы по остеклению башни и галереи, соединяющей её с комплексом:
Вид на строящуюся башню Демидова:
Башня Исеть | 52 этажа, 209 метров
Башня «Исеть» — 52-этажный небоскрёб на 256 жилых апартаментов, строящийся на территории будущего комплекса Екатеринбург-Сити.
В Башне «Исеть» будут размещены семь лифтов (в том числе один эвакуационный), две незадымляемые лестничные клетки, а в центре башни — противопожарная зона с отдельной системой вентиляции и несгораемыми стенами.
После завершения строительства «Исеть» будет позиционироваться как самый высокий северный небоскрёб планеты.
- Первоначально Башню предполагалось строить по проекту архитектурного бюро Valode&Pistre:
- Однако в 2011 году было решено пересмотреть проект. Выбор сделали в пользу известного немецкого архитектора Вернера Зобека (Werner Sobek):
- Видеопрезентация нового облика Башни Исеть:
- В данный момент возводится 13 этаж ядра:
- Строится подземный паркинг на 420 машиномест:
- Общий вид на здание. На заднем плане уже упоминавшийся небоскреб DEMIDOF:
- В следующей части будут рассмотрены высотки, не входящие в комплекс зданий Екатеринбург-Сити.
- В статье использованы материалы с сайта SkyscraperCity, а именно фотографии и информация пользователей:
- AIMax, Delfin, alley cat, Umformer, spag, Alex96